Изгнанная из рая - Страница 78

— И что ты собираешься делать дальше? — спросил он.

— Завтра я лечу в Сан-Франциско, — ответила она.

Питер не знал — зачем, но ему показалось, что в этот раз ему непременно нужно поехать с ней. Но он не мог: смена выдалась очень непростой. Питер предчувствовал, что ему наверняка придется задержаться, чтобы помочь коллегам. Да и Габриэла вряд ли позволила бы ему сопровождать себя. В ее прошлое затерлись несколько драконов, и она должна была сразиться с ними один на один, какими бы сильными и опасными они ни были. И это тоже восхищало его.

— Как тебе кажется: ты одна справишься? — спросил он полушутя, и Габриэла поняла, что Питер имеет в виду не трудности дальнего перелета.

— Думаю, что да, — честно ответила она. Мысль о том, что она снова увидит свою мать, пугала ее, но Габриэла знала, что должна это выдержать. Только Элоиза могла дать ей настоящий, окончательный ответ на вопрос, почему она никогда не любила свою дочь.

— Знаешь, — сказала Габриэла Питеру, — я чувствую себя героиней волшебной сказки, которая ищет под грибами ответы на свои вопросы. Как Алиса или как Дороти из «Волшебника страны Оз».

— Если ты подождешь до послезавтра, я мог бы полететь с тобой, — предложил он. — У меня осталось несколько дней от отпуска. Мне кажется, со мной тебе было бы несколько легче.

— Нет, я должна все сделать сама, — возразила Габриэла. — Не волнуйся, я позвоню тебе из Сан-Франциско.

— Береги себя, Габи, — тихо сказал он и неожиданно добавил:

— Мне тебя очень не хватает.

— Мне тоже, — ответила Габриэла, чувствуя, что эти слова являются прелюдией чего-то огромного, хорошего, светлого в их отношениях. Но, чтобы уверенно смотреть в будущее, она должна была окончательно разобраться с прошлым. Габриэла знала, что до тех пор, пока она не узнает ответ на свой главный вопрос, она не сможет отдать себя Питеру целиком, без остатка. Боль и разочарования детства, сознание того, что ее никто никогда не любил, всегда будут стоять между ними. Она не сможет верить ему и будет все время ждать, что рано или поздно Питер уйдет, бросит ее, как бросали Габриэлу остальные. И страх перед этим убьет их чувство.

. — Позвони мне, когда прилетишь во Фриско, — еще раз попросил Питер и торопливо распрощался с Габриэлой — его вызывали в операционную.

Повесив трубку, Габриэла поднялась к себе, чтобы упаковать в дорогу свой старый облезлый чемодан. Как и накануне, крошечная комнатка показалась ей унылой и чужой. Она была чересчур полна Стивом, полна страшными снами и призраками прошлых кошмаров. Габриэла знала, что перед завтрашним путешествием ей надо как следует выспаться, но заснуть так и не смогла. Вспоминая все, что с ней было, Габриэла почти всю ночь провела, глядя в темноту и раздумывая о поездке в Сан-Франциско. Несколько раз она хотела позвонить Питеру, но спускаться и подниматься по лестницам ей все еще было тяжело, поэтому Габриэла осталась лежать и ждать рассвета.

Когда рано утром она уходила, весь пансион еще спал, и Габриэла оставила мадам Босличковой записку. «Я улетела в Сан-Франциско к маме», — написала она. Эта фраза ей очень нравилась, но Габриэла сразу подумала, что она звучала бы еще лучше, будь у нее другая мать.

Перелет до Сан-Франциско прошел без приключений и ничем особенным Габриэле не запомнился, хотя это был ее первый в жизни полет на самолете. В аэропорту она сразу села на автобус, который доставил ее в город. Больше всего ее удивил холод: стояло только начало сентября, но Габриэла основательно продрогла и достала из чемодана свитер.

Свитер она надела в дамской комнате небольшого кафе, куда она зашла, чтобы выпить кофе и перекусить. Потом позвонила по телефону, который дала ей матушка Григория.

Уже набирая номер, Габриэла сообразила, как глупо она поступила, что не позвонила матери из Нью-Йорка. Вдруг Элоиза с мужем уехали куда-то в отпуск, и она их не застанет? Теперь Габриэле оставалось только положиться на удачу, но ей не повезло. В трубке зазвучал записанный на пленку голос, который сообщал, что номер отсоединен, и Габриэла совсем растерялась. Она не знала, что делать дальше, и первое, что пришло ей в голову, это взять такси и отправиться по известному ей адресу. Так она и поступила, но, когда она позвонила у дверей небольшой усадьбы, владельцы сказали, что не знают никого по фамилии Уотерфорд или Харрисон. Сами они приобрели этот дом всего полгода назад у некоего мистера Форрестера, который вскоре после этого уехал не то в Бразилию, не то в Аргентину.

В такси Габриэла вернулась чуть не плача, и водитель, узнав, в чем дело, видя ее состояние, предложил ей то, что Габриэле следовало сделать еще в Нью-Йорке. Он довез ее до ближайшего телефона-автомата, и Габриала позвонила в справочный стол. Там ей тоже ответили, что никакой Элоизы Харрисон в Сан-Франциско не зарегистрировано, и она попросила дать ей адрес Джона Уотерфорда.

Приятеля матери Габриэла помнила довольно смутно. Единственное, что задержалось в памяти, это то, что он был весьма хорош собой и что он никогда с ней не разговаривал. «Что ж, — подумала Габриэла, — сейчас ему придется поговорить со мной!»

На этот раз ее ждала удача. Телефонистка сказала, что мистер Джон Уотерфорд проживает на Двадцать восьмой авеню в районе Сиклифф, и дала его новый номер.

Габриэла сразу же позвонила по нему, но голос женщины, которая взяла трубку в доме Джона Уотерфорда, нисколько не напоминал голос Элоизы. Тогда Габриэла подумала, что это, наверное, домработница или экономка. И действительно, когда она попросила к телефону миссис Уотерфорд, женщина сказала ей, что хозяева вернутся только в половине пятого.