Изгнанная из рая - Страница 43

— Я этого не сказала, — возразила она дрожащим голосом. — Просто я не могу больше помогать тебе. У меня нет денег, понимаешь?

Она впервые решала с кем-то финансовые вопросы и оттого чувствовала себя вдвойне неуверенно. Габриэла знала, что она хочет сказать, но не знала — как это сделать, чтобы не обидеть Стива. Ей и так было не по себе, да еще Стив, казалось, считал, что она ему чем-то обязана.

— Ах вот как это теперь называется! — закричал он так громко, словно ему было нанесено смертельное оскорбление. — Ты, значит, мне «помогаешь»? Да как ты смеешь так говорить!..

Этих слов было вполне достаточно, чтобы Габриэла сразу почувствовала себя последней скрягой, которая за грош удавится, но, как ни назови, факт оставался фактом — она тратила все свои деньги на его нужды, и Стив не мог этого не признать.

— Ты дала мне эти деньги в долг, понятно? — заявил он. — В долг!.. Я все тебе верну, как только начну работать.

— Да, конечно, Стив, прости… Я только… Видишь ли, просто у меня не хватает денег. В магазине я зарабатываю совсем мало. Может быть, ты пока взялся бы за что-нибудь попроще?..

— В Йеле и Стэнфорде меня не учили обслуживать клиентов в ресторане! — надменно бросил он.

— Я тоже заканчивала Колумбийский университет, а не курсы официантов, — возразила Габриэла. — Но когда я ушла из монастыря, у меня было всего пятьсот долларов, и мне нужно было где-то жить и что-то есть.

— А мне нужно было помогать матери, — отрезал он. — Как тебе кажется, почему я так тщательно выбираю себе место? Да потому, что ты за год не зарабатываешь столько, сколько я вынужден платить ее врачам всего за один месяц.

Как только он упомянул о своей больной матери, Габриэла сразу же осеклась. Эта тема казалась ей запретной. Разговор закончился — закончился полной победой Стива. Стараясь найти выход из положения, Габриэла написала несколько коротких рассказов в надежде пристроить их в какой-нибудь журнал, но все они были отвергнуты один за другим. В день, когда пришло последнее письмо с отказом, Габриэла снова застала Стива роющимся в ее сумочке. Когда она поднялась к себе в комнату, держа в руках распечатанный конверт, он как раз держал в руках ее недельное жалованье.

— Зачем ты взял деньги? — в ужасе спросила Габриэла. — Ведь я еще не заплатила за наши комнаты!

— Старуха может подождать, — отозвался Стив. — Она нам доверяет. А мне нужно срочно отдать один долг.

— Какой долг? Кому?! — Габриэла была близка к тому, чтобы разрыдаться. Деньги были последние, и взять их больше было неоткуда. — Что мы будем есть? — спросила она в отчаянии. Стив стал необыкновенно мрачен и холоден. Должно быть, объяснила она себе, он не хочет показаться несостоятельным перед людьми, которым должен.

Габриэла попробовала выяснить, у кого Стив занял деньги и нельзя ли попросить этого человека немножечко подождать, но он не сказал ей ничего определенного.

— Это очень серьезные люди, и они не станут ждать, — вот и все.

— Да какие люди?! — воскликнула в конце концов Габриэла, теряя терпение. Насколько ей было известно, в Нью-Йорке Стив не знал ни одного человека. С другой стороны, ему так часто звонили, что даже мадам Босличкова иногда жаловалась, что чувствует себя уже не хозяйкой пансиона, а дежурной телефонисткой. Количество писем, которые приходили на его имя, также не уменьшалось, и Габриэла вдруг поймала себя на мысли, что почти ничего не знает об этом человеке.

— Я до смерти устал от этих дурацких вопросов. Оставь меня в покое! — взъярился Стив. С этими словами он, громко хлопнув дверью, выбежал из ее комнаты, не забыв предварительно опустить в карман большую половину найденных денег.

Когда его шаги затихли, Габриэла опустилась на кровать и заплакала, держа в руках развороченную сумочку. Ей хотелось догнать Стива и попросить у него прощения, но она знала, что это бесполезно — скорее всего Стив пошел не к себе, а куда-то в другое место. Куда он ходил, она не знала. Стив часто где-то пропадал, но никогда не говорил ей, где он был и что делал. Несмотря на это, Габриэла чувствовала себя виноватой в этих его исчезновениях, и, сколько бы она ни твердила себе, что она тут ни при чем, справиться с этим ощущением ей никак не удавалось. Эту роль — роль вечного козла отпущения, который виноват во всем, что бы ни случилось, — она усвоила с детства. Оправдать Стива ей не составляло никакого труда. Для этого ей достаточно было просто вспомнить, что у него больная мать, что он уже восемь месяцев без толку мыкается в Нью-Йорке. Конечно, бесплодные поиски работы сделали его раздражительным и нервным.

Изредка — смущаясь и чувствуя, что предает Стива — она говорила об этом с профессором Томасом, и старик старался утешить ее, советуя запастись терпением.

— Не может быть, чтобы он долго ходил без работы! — говорил профессор Томас. — Если бы такой парень пришел ко мне, я бы нанял его так быстро, что он не успел бы оглянуться. Вот увидишь, какой-нибудь компьютерный магнат именно так и поступит!

Габриэле было приятно слышать такие слова. О прочих странностях Стива она не упоминала, не желая волновать профессора. В последние месяцы он сильно сдал и теперь выглядел даже старше своих лет. Мадам Босличкова тоже очень постарела, а у миссис Розенштейн весной обнаружили рак, так что у всех были свои заботы, по сравнению с которыми неприятности Габриэлы казались сущей ерундой.

В конце июня ей немного подняли зарплату, но уже в июле Габриэла обнаружила, что Стив вовсю пользуется ее чековой книжкой, мастерски подделывая ее подпись. Менеджер банка, в котором она держала свои микроскопические сбережения, поставил ее перед крайне неприятным фактом: Стив не только полностью исчерпал счет, но и, расплачиваясь необеспеченными чеками, использовал весь кредит, в результате чего они остались совершенно без средств. Но когда Габриэла снова попробовала поговорить с ним, Стив заявил, что ему срочно понадобился новый «приличный» костюм и что деньги он отдаст, как только устроится на работу. Это была старая песня. Габриэла устало вздохнула. Как-нибудь все само устроится — этими словами она уже давно себя утешала. Ей даже в голову не пришло попросить Стива предъявить ей упомянутый костюм, на который ушли все ее сбережения.