Изгнанная из рая - Страница 40

— Надеюсь, что так, — сдалась в конце концов хозяйка и пошла к себе, чтобы убрать деньги в свою заветную шкатулку. Она любила, когда рента поступала вовремя. Но ей все же было больше по душе, когда жильцы расплачивались сами.

На следующий день Габриэла рассказала об этом случае и профессору Томасу, но старик отнесся к «делу о заеме» гораздо спокойнее, чем мадам Босличкова. Он никак не выразил своего неодобрения, напротив, сказал, что вполне доверяет Стиву и что он очень рад, что Габриэла начала по-дружески общаться с молодым человеком.

Накануне Нового года Стив неожиданно пригласил Габриэлу в кино. Для Габриэлы это был первый Новый год, который она встречала в миру, поэтому она заколебалась. Но Стив, похоже, просто хотел побыть с ней. Ему было все равно, пойдут ли они в кино, в кафе или просто погуляют в Центральном парке. В конце концов они все же отправились на новый фильм о Джеймсе Бонде, который обоим очень понравился, а после сеанса зашли в кафе, где съели по горячему хот-догу.

В пансион они вернулись незадолго до того, как по телевизору началась трансляция новогоднего бала с Таймс-сквер. В полночь все постояльцы выпили по бокалу шампанского, и Габриэла была очень рада, когда Стив не сделал попытки поцеловать ее. Вместо этого он сел рядом с ней на диван в углу и начал рассказывать о своей невесте, а Габриэла вспоминала Джо.

Когда все стали расходиться, Стив снова поднялся вместе с Габриэлой на четвертый этаж. Ему было приятно просто быть с ней, и Габриэла понимала это или думала, что понимает — ведь она была почти так же одинока, как он. Должно быть, поэтому она не сопротивлялась, когда Стив внезапно привлек ее к себе. Она еще могла остановить его, но в его глазах, в том, как Стив смотрел на нее, было что-то завораживающее и властное. Габриэла не захотела оттолкнуть его. Когда Стив наклонился к ней и поцеловал, Габриэла только попыталась изгнать из своей памяти воспоминание о Джо, и это ей почти удалось. Во всяком случае, на поцелуй Стива она ответила с такой страстью, которая удивила ее самое.

Она не прогнала его и тогда, когда, еще раз поцеловав ее, Стив вошел за ней в комнату и тихо прикрыл дверь. Ее буквально трясло от возбуждения и какого-то непонятного восторга, который он сумел пробудить в ней одним-единственным прикосновением, одним объятием. В его взгляде была заключена какая-то гипнотическая сила, которой Габриэла не смела противиться.

Только почувствовав, как его руки расстегивают пуговички на ее блузке и прикасаются к коже, Габриэла не без труда отстранилась от него.

— Я… Мне кажется, нам не следует этого делать, — хриплым от волнения голосом прошептала она.

— Я тоже так думаю, — так же шепотом ответил Стив. — Но я не могу, не в силах остановиться!

В эти мгновения он выглядел очень молодым и очень красивым. Его страсть оказалась куда большей, чем думала Габриэла. Пока она лихорадочно подыскивала слова для ответа, Стив поцеловал ее в третий раз, и Габриэла с некоторым стыдом обнаружила, что хочет его. В тот момент, когда он расстегнул ей лифчик и, обхватив ладонями ее полные, теплые груди, коснулся губами сосков, Габриэла принялась торопливо расстегивать его рубашку.

Она хотела, очень хотела остановиться или остановить его, но ни руки, ни язык ей больше не повиновались. Когда Габриэла сумела наконец оторваться от Стива, они оба были уже полураздеты и задыхались от телесного желания.

— Послушай, Стив, я не хочу, чтобы мы сделали сейчас что-то такое, о чем мы оба потом пожалеем, — с беспокойством пробормотала она, понимая, что если они не образумятся сейчас, то потом будет уже поздно. С одной стороны, они оба были взрослыми людьми и не были обязаны ни перед кем отчитываться. С другой, оба недавно потеряли любимых, их раны еще кровоточили, а чувства и нервы пребывали в беспорядке. В этих условиях немудрено было принять за любовь обычное сострадание и тоску по живому человеческому теплу, но эта ошибка могла стоить обоим очень дорого.

— Я никогда не пожалею ни о чем, лишь бы быть с тобой — сегодня, сейчас и всегда, — прошептал Стив. — Я люблю тебя, Габи…

Похоже, он ждал ответа, но Габриэла не могла сказать ему ничего. Она продолжала любить Джо, но память о нем отступила куда-то очень далеко, уступив медленному, но неуклонному натиску рук Стива, которые творили с ее телом настоящие чудеса. Отдаваясь его ласкам, Габриэла словно медленно таяла, тонула в волнах сладкой и жаркой истомы. Она одновременно хотела, чтобы он немедленно ушел, и хотела быть с ним, лечь с ним, чтобы хоть в эту новогоднюю ночь не оставаться совсем одной в холодной старой комнате, за окнами которой снова сыпал снег и перемигивались голубоватые, равнодушные огни. Что будет с ней завтра, Габриэлу больше не волновало: она жила настоящей минутой и думала только о настоящем.

— Позволь мне остаться с тобой, Габи, — прошептал Стив. — Я не хочу возвращаться к себе в комнату — там так пусто, так одиноко!.. Обещаю, что не трону тебя, если ты не захочешь. Мне просто хочется быть здесь, с тобой.

Габриэла немного поколебалась. Она думала и чувствовала то же, что и Стив. Они оба были достаточно сильны, чтобы сдержаться и не совершить никаких опрометчивых поступков.

В конце концов она кивнула и первой залезла в постель, прямо в блузке и колготах. Полуодетый Стив тихо лег рядом и обнял ее под одеялом.

Габриэла сразу почувствовала, что он был совсем другим, не таким, как Джо. Он был, конечно, добрым и милым, и она невольно спросила себя, сможет ли она когда-нибудь его полюбить. Стив не вызывал в ней отвращения, и Габриэла подумала, что эта возможность вовсе не исключается. Когда же он начал нежно гладить ее по волосам, шепча на ухо разные успокоительные слова, она совершенно расслабилась.